Реферат: Медицина 1 половины 19 века

В первой половине XIX века медицина в России развивалась в условиях разложения феодально-крепостнического строя и формирования и нарастания капиталистических отношений. В конце XVIII века и первой четверти XIX века шло разложение крепостнических (феодальных) отношений в России.

Дата добавления на сайт: 18 июня 2024
В первой половине XIX века медицина в России развивалась в условиях разложения феодально-крепостнического строя и формирования и нарастания капиталистических отношений. В конце XVIII века и первой четверти XIX века шло разложение крепостнических (феодальных) отношений в России. Царское самодержавие проводило политику, направленную на возвышение класса помещиков и поощрение растущего купечества. Закреплялись экономические и политические привилегии дворянства, усиливались и без того неограниченные власть и произвол помещиков над крестьянами. Феодально-помещечье государство допускало частичные уступки нарождающейся буржуазии, способствуя развитию торговли и некоторых видов промышленности. Росла промышленность. Вместо ручной обработки внедрялась машинная техника. Наряду с мануфактурами появились фабрики. Число рабочих на фабриках и заводах за первую половину XIX века увеличилось в несколько раз. Все большая часть населения отходила от земледелия и переселялась в города, увеличивалось количество городского населения. Несмотря на рост промышленности, Россия в первой половине XIX века оставалась преимущественно аграрной страной.
Разложение феодально-крепостнического строя и рост крестьянских движений создавали почву для формирования в России антикрепостнической идеологии, направленной против феодализма, монархии и господствующей церкви. Объективно эта идеология отвечала интересам капиталистического развития страны. Просветительская идеология и связанные с нею материалистические взгляды рождались в борьбе с господствовавшим феодально-религиозным мировоззрением. Отечественная война 1812 г., знакомство передовых русских людей с революционными и материалистическими течениями отечественной и западноевропейской мысли способствовали развитию прогрессивных философских, социологических и естественнонаучных воззрений в России.
Материалистические взгляды А. Н. Радищева; отношение его к вопросам медицины. На формирование воззрений передовых представителей отечественной медицины первой половины XIX века оказал влияние крупнейший представитель революционной мысли и материалистической философии конца XVIII века А. Н. Радищев (1749—1802). Выдающийся писатель и революционер, один из основоположников русской классической материалистической философии А. Н. Радищев интересовался медициной. Еще в годы обучения в Лейпциге, куда он был направлен для подготовки по юридическим .наукам, А. Н. Радищев проявлял интерес к естественным наукам и медицине и слушал лекции не только по гуманитарным предметам, но и по физиологии, хирургии, фармакологии, «пристрастился к медицине и постоянно в течение 5 лет, учась ей, мог бы выдержать экзамен докторский, но, следуя своему назначению, не искал сего звания; однако ж во все течение жизни своей практиковал медицину с довольным успехом». А. Н. Радищев был знаком с состоянием и передовыми идеями современной ему медицины. В своих сочинениях он часто затрагивал и вопросы медицины. После опубликования своей книги «Путешествие из Петербурга в Москву», этого первого подлинно революционного произведения русской художественной литературы, А. Н. Радищев отбывал каторгу в Сибири, проводил там среди местного населения оспопрививание, «был хорошим врачом и добивался—особенно в Сибири — счастливых излечений».
В работах А. Н. Радищева, особенно в его трактате «О человеке, его смертности и бессмертии» (1792) \\ проводились идеи о причинной обусловленности всех явлений природы, вплоть до мышления человека. Автор связывал все предметы, явления органической и неорганической природы в одно целое, развивающееся от простого ко все более сложному. В отличие от грубо метафизических и идеалистических теорий преформизма, согласно которым в живой природе нет никакого развития, а есть лишь количественный рост и проявление заранее образованных, вечно существующих «зачатков», А. Н. Радищев представлял развитие природы в виде «лествицы веществ». Эта «лествица веществ» — есть непрерывный ряд постепенного усложнения веществ, превращающихся на известной ступени развития в тела одушевленные, приобретающих по мере усложнения свойства раздражимости, ощущения, сознания, вплоть до человеческой речи, мышления и способности к общественной жизни. А. Н. Радищев видел развитие не только в индивидууме, но и в развитии животных от низших к высшим». «...Там, где лучшая бывает организация, начинается чувствование, которое, восходя и совершенствуя постепенно, досягает мыелеиности,  разума   и  рассудка».
Радищев высказал мысль о естественном происхождении и постепенном развитии живой природы. «Лесгвица веществ» завершается человеком. А. Н. Радищев доказывал, что человек, как и животные, является порождением природы и подчиняется ее законам. Человек, по мнению А. Н. Радищева, «единоутробный сродственник, брат всему на земле живущему». Отвергнув теорию преформизма, он отстаивал теорию эпигенеза, согласно которой в процессе постепенного развития зародыша возникают новые образования.
А. Н. Радищев отвергал идеалистическую теорию витализма или «жизненной силы». Разделяя передовые эволюционные идеи XVIII века, он делал догадки о зависимости живого организма от окружающей его внешней среды и подходил к мысли о наследовании признаков, приобретаемых организмом под влиянием условий его существования. Отдельные диалектические догадки А. Н. Радищева в понимании природы не были им развиты в систему, и в целом он еще оставался в пределах механистического материализма, который был для того времени передовым философским учением.
А. Н. Радищев признавал действие внешней среды на человеческий организм. «Все действует на человека. Пища его и питие, внешняя стужа и теплота, воздух, служащий к дыханию нашему, электрическая и магнитная силы, даже самый свет» . В этом вопросе он высказывал мысли эволюциониста. По его мнению, внешние условия влияют на строение тела людей, их характер, способности, умственную деятельность и вызванные этими условиями изменения в ряде поколений закрепляются и становятся постоянными, неотъемлемыми, наследственными.
Психическую жизнь А. Н. Радищев считал производным жизни телесной; она зависит от пищи, от обмена веществ. Орган мысли материален; как и все тело, он образуется из пищи. «Кусок хлеба, тобою поглощенный, превратится в орган твоей мысли», — писал А. Н. Радищев. Он резко возражал против того, что «человек состоит из двух существ» (тело и душа). Физические и психические свойства Н. А. Радищев считал одинаково «качествами существа человеческого». Душевное, психическое развитие зависит от физического: «Чувственность и мысль следуют телесности в развержении ее, укреплении, совершенствовании, расслаблении, изнеможении и когда рушится одна, перестает действовать и другая». По А. Н. Радищеву, способность к психической жизни, отличающая человека от животного, зависит от «соразмерного сложения» мозга. А. Н. Радищев ждал ответа от анатомии, которая, по его мнению, должна была решить, в чем существенное различие между мозгом человека и животного, но анатомия «не была еще руководящей к признанию, отчего в мозгу зависят память, воображение, рассудок и другие умственные силы». А. Н. Радищев признавал влияние психики на тело: подавленное состояние психики ведет к болезни, усилием воли человек может преодолеть телесные потребности, страсти, болезни. Эти высказывания А. Н. Ридищева близки к тому, что С. Г. Зыбелин в 1777 г. говорил в «Слове о сложении тела человеческого».
Сочинения А. Н. Радищева содержат многочисленные его высказывания по вопросам гигиены. «В Путешествии из Петербурга в Москву» он останавливается на вопросах личной и общественной гигиены, призывает к борьбе с изнеженностью, рекомендует закаливание, физическое воспитание девушек. А. Н. Радищев писал, что «нега, излечение и неумеренное чувств Услаждение губят и тело, и дух... Употребление же сил укрепит тело, а с ним и дух». А. Н. Радищев указывал на опасности венерических болезней, выступал против проституции, причем главного виновника видел в правительстве,  покровительствующем  этому.  А.  Н.  Радищев описал  антисанитарные условия жизни крепостных крестьян, отсутствие ухода за грудными детьми и упрекал помещиков: «...вы никакого не имеете попечения о сохранении здоровья своих кормильцев».
Материалистические взгляды декабристов, отношение их к вопросам медицины. Передовые, прогрессивные люди русского общества выступали против реакционной идеологии самодержавно-крепостнического строя в России. Наиболее решительную борьбу с «ей, как и со всей системой самодержавия, в начале XIX века вели декабристы. Движение декабристов, революционное по своему существу, ставившее задачу коренного переустройства общества, нуждалось в передовом, революционном мировоззрении. Таким мировоззрением многих декабристов был философский материализм. Революционеры из дворянской среды — декабристы—в первой четверти XIX века развивали передовую общественно-политическую и философскую мысль в России. «Освободительное движение в России, — писал В. И. Ленин в 1914 г., — прошло три главных этапа, соответственно трем главным классам русского общества, налагавшим свою печать на движение: 1) период дворянский, примерно с 1825 по 1861 год; 2) разночинский, или буржуазно-демократический, приблизительно с 1861 по 1895 год; 3) пролетарский, с 1895 по настоящее время» . Декабристов и А. И. Герцена В. И. Ленин считал самыми выдающимися деятелями дворянского периода  в освободительном движении.
Философские материалистические взгляды декабристов были подготовлены всей историей русской общественной мысли XVIII века. Большое значение для формирования их философских взглядов имела материалистическая традиция, прочно укрепившаяся к этому времени в русской философии. Декабристы были воспитаны на идеях А. Н. Радищева, но по своим философским воззрениям не представляли единого лагеря. Декабристы-материалисты в объяснении явлений природы стояли на материалистических позициях и выступали с критикой идеалистических и религиозных догм. Они знали и усилили философские теории античных мыслителей и западноевропейских материалистов XVI—XVIII веков. Философский материализм декабристов основывался на последних достижениях естественных наук — физики, химии, биологии. Декабристы-материалисты, усвоив материалистическую философию А. Н. Радищева, разработали ее дальше, использовав достижения современной им науки, и применили ее к практическим задачам переустройства русского общества. Однако они не смогли преодолеть всех недостатков материализма А. Н. Радищева и в этом сказалась историческая и классовая ограниченность их взглядов. Как и все материалисты до Маркса, они оставались идеалистами в области понимания общественных явлений.
Декабристы-материалисты первыми в русской общественной мысли подвергли критике немецкий идеализм и прежде всего идеализм Шеллинга •и Кднта. Материализм некоторых декабристов представлял собой новую ступень в развитии передовой русской материалистической философии. Передовые воззрения декабристов-материалистов занимают значительное место в истории философии России. Ряд замечательных идей, высказанных ими, был развит далее русскими революционными демократами. В первой четверти XIX века, до выступления на общественной арене А. И. Герцена, Н. П. Огарева и В. Г. Белинского, декабристы были наиболее выдающимися представителями материалистической философии и революционной идеологии в России.
В программе декабристов наряду с общеполитическими и экономическими были включены требования и области охраны народного здоровья.
В заключительной главе «Русской правды» Пестеля содержатся планы организации медицинской помощи в стране. Декабристы признавали необходимым в каждой волости устраивать детский приют и родильный дом. «Призрение страждущих касается больных и сумасшедших. Оно исполняется двумя средствами, могущими друг друга подкреплять. Первое состоит в учреждении больницы в каждой волости, в которую бы принимаемы были больные, причем люди, достаток имеющие, вносили бы некоторую плату, а прочие безденежно бы пользовались. Больницы должны состоять на волостном иждивении. Второе средство может состоять в найме волостного врача, обязанного больных пользовать бесплатно». Из этих пунктов программного документа декабристов видно, что они проектировали после переворота сделать лечебную помощь общедоступной и квалифицированной. Впервые в истории русской общественной мысли в «Русской правде» Пестель поставил вопрос об обеспечении инвалидов, признав это обязанностью государства. Он считал, что «вспоможение инвалидов» должно проводиться не в виде милости, а в виде законного права.
Философские взгляды В. Г. Белинского и А. И. Герцена как основа передового естествознания и медицины в России в первой половине XIX века. Во второй четверти XIX века разложение феодальных отношений проходило еще более ускоренно. Новые капиталистические черты в экономике России усилились и выступили более отчетливо, чем раньше. В сельском хозяйстве происходил процесс обезземеливания крестьян, что заставляло крестьян искать заработка на стороне и ускоряло распад феодальных отношений. Новые явления наблюдались в то время и в промышленности: возрастало применение машинной техники, пришедшей на смену ручному труду, ширилось применение вольнонаемного труда. Крепостной строй с его натуральным хозяйством и прикреплением крестьян к земле тормозил рост промышленности. Крепостническая Россия в технико-экономическом развитии все более отставала по сравнению с промышленно развитыми капиталистическими странами Западной Европы. Возраставшее несоответствие производственных отношений характеру производительных сил привело к тому, что во второй четверти XIX века феодально-крепостническая система хозяйства вступила в полосу глубокого кризиса.
В 30—40-х годах XIX века развитие революционно-демократической идеологии, выразившей настроения и стремления крепостного крестьянства, было связано с выступлением на арену освободительного движения нового общественного слоя — так называемых «разночинцев». Ведущая роль в русском освободительном движении в 40—60-е годы постепенно переходила от дворянских революционеров к революционерам-разночинцам. Развитие философии в России в 40—60-х годах отразило процесс нарастания и углубления кризиса крепостного строя, завершившийся революционной ситуацией 1859—1861 гг. и крестьянской реформой 1861  года.
Передовое направление русской философии этого периода (В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов) возникло и разрабатывалось на основе развития освободительного движения против царизма и крепостничества. Революционно-демократическая идеология явилась теоретическим выражением интересов и чаяний крестьянства, выступавшего на борьбу против крепостничества. Она складывалась в тесной связи с развитием передовой русской литературы, искусства и науки. Интересы освободительной борьбы против отживающего феодально-крепостнического строя требовали разоблачения главного духовного оплота феодализма — религии и церкви, критики мистических и идеалистаческих философских взглядов, утверждения союза философии и естествознания. Материалистическая философия революционных демократов была единственным современным К. Марксу и Ф. Энгельсу прогрессивным философским направлением, подвергнувшим резкой критике реакционную буржуазную философию того времени.
В. Г. Белинский. Существенное значение в формировании диалектического взгляда В. Г. Белинского на природу имели критически усвоенные им эволюционные теории предшественников дарвинизма в России и Западной Европе. В трудах ученых настойчиво проводилась мысль, что жизнь природы есть сложный процесс постепенного изменения и восхождения от низших форм к высшим, что развитие органических форм совершается по восходящей лестнице. В. Г. Белинскому был чужд метафизический взгляд на мир как на нечто неизменное и застывшее, всегда находящееся в одном и том же состоянии. Жизнь рассматривалась им как постоянный процесс, как постоянное движение, изменение, развитие. «В том-то и жизнь, — писал В. Г. Белинский, — что она беспрестанно нова, беспрестанно изменяется: это и мой основной принцип жизни», «Жизнь есть не что иное, как беспрерывно движущееся развитие, беспрестанное формирование». Свою мысль о диалектическом развитии В. Г. Белинский иллюстрировал примерами из природы и человеческого общества. Ссылаясь «а естествознание, он доказывал, что в природе «ископаемое» царство предшествовало царству «прозябаемому», животное царство предшествовало человеку. Говоря о движении в природе и обществе, В. Г. Белинский считал, что оно происходит не по замкнутому кругу, не является повторением одинаково пройденных ступеней, а носит поступательный, прогрессивный характер и совершается от простых форм к более сложным. «Жить — значит развиваться, двигаться вперед». «Ничто,— утверждал он, — не является вдруг, ничто не рождается готовым; но все, имеющее идею своим исходным пунктом, развивается по моментам, движется диалектически, из низшей ступени переходя на высшую. Этот непреложный закон мы видим, и в природе, и в человеке, и в человечестве».
Хотя в понимании человека В. Г. Белинский еще не полностью преодолел антропологическую точку зрения, выводя иногда нравственные качества из физиологии, но в суждении о человеке, его характере, умственном развитии ярко проявились его материалистические убеждения. Пристально наблюдая за развитием естественных наук, В. Г. Белинский предвидел открытие закономерностей физиологических и психологических процессов человека. Он был убежден, что в недалеком будущем наука проникнет «в таинственную лабораторию» человеческого организма, проследит и изучит «физический процесс нравственного развития». Но одно остается для В. Г. Белинского неопровержимой истиной, что не существует ни чувств, ни ума вне тела человека, вне физиологических процессов организма. «Ум без плоти, без физиологии, ум, не действующий на кровь и не принимающий на себя ее действие, — говорил он, — есть логическая мечта, мертвый абстракт. Ум — это человек а теле, или, лучше сказать, человек через тело, словом личность» . В. Г. Белинский писал: «Психология, не опирающаяся на физиологию, несостоятельна, а также немыслима физиология без знания анатомии». «Деятельность ума есть результат деятельности мозговых органов — в этом пет никакого сомнения». Из взглядов В. Г. Белинского следует, что человек не есть создание какого-то абсолютного духа, а продукт длительного развития природы. Мышление человека не является мистической абстракцией, а выступает как духовная форма выражения жизни и деятельности человека. Материалистический взгляд В. Г. Белинского на человека, продолженный Н. Г. Чернышевским, впоследствии был   научно   обоснован И. М. Сеченовым   и   И. П. Павловым.
В формировании философских взглядов А. И. Герцена решающее значение имело идейное наследие М. В. Ломоносова, А. Н. Радищева и декабристов. Огромную роль в формировании материализма А. И. Герцена сыграли естественнонаучные теории XVIII века и первой половины XIX века, которые он усиленно изучал в 30—40-х годах. Философские взгляды А. И. Герцена окончательно сформировались в начале 40-х годов XIX века. В работах «Дилетантизм в науке» и «Письма об изучении природы» 1 Герцен сформулировал диалектическую идею развития, родившуюся на почве изучения и глубокого анализа развития общественной жизни, новейших данных естествознания и критической переработки  философии  Гегеля.
Особенно важное значение для выработки диалектического взгляда A. И. Герцена на природу имели естественнонаучные открытия и теории об эволюционном развитии. Идеи эволюционного развития, изложенные в трудах \"русских и западноевропейских естествоиспытателей, были хорошо известны А. И. Герцену и помогали ему в выработке диалектического взгляда на явления природы.
В 1844—1845 гг. А. И. Герцен создал свой основной философский труд «Письма об изучении природы», в котором он отстаивал и развивал материалистические идеи, высказывал гениальные мысли о диалектическом развитии в природе, рассматривал вопросы теории познания, соотношения философии с естествознанием. Это сочинение А. И. Герцена высоко ценил B. И. Ленин, который писал: «В крепостной России 40-х годов XIX века он сумел подняться на такую высоту, что встал в уровень с величайшими мыслителями своего времени». «Первое из ,.Писем об изучении природы\"— „Эмпирия и идеализм\", — написанное в 1844 г., показывает нам мыслителя, который, даже теперь, головой выше бездны современных естествоиспытателей-эмпириков и тьмы тем нынешних философов, идеалистов и  полуидеалистов».
А. И. Герцен подчеркивал необходимость связи опыта с обобщением, в «Письмах об изучении природы» он писал: «Опыт есть хронологически первое в деле знания, но он имеет свои пределы, далее которых он или сбивается с дороги или переходит в умозрение. Это два магдебургских полушария, которые ищут друг друга и которые после встречи лошадьми не разорвешь». Далее А. И. Герцен излагал свои материалистические взгляды на развитие природы и жизни, проникнутые в противоположность метафизике идеей развития, необходимостью сочетать естествознание с философией, теории с практикой. Он писал: «Философия без естествознания так же невозможна, как естествознание без философии».^А. И. Герцен считал, что жизнь является особым качеством развивающейся материи: «Жизнь есть сохраняющееся единство многоразличия, единство целого и частей, когда нарушена связь между ними, когда единство, связующее и хранящее, нарушено, тогда каждая точка начинает свой процесс: смерть и гниение трупа — полное освобождение частей» 3. Эта мысль А. И. Герцена имела огромное значение для понимания отечественными учеными патологических процессов, происходящих в организме,    в    противоположность высказанным через 10—15 лет после этого метафизическим локалистическим представлениям Вирхова.
Борьба материализма с идеализмом п русской медицине первой половины XIX века. Царизм подавлял любое проявление свободомыслия, поощрял распространение мистицизма и наиболее реакционных форм идеалистической философии. В 1817 г. руководство народным просвещением было поручено Министерству духовных дел и тем самым подчинено религиозным установлениям. Революционно-демократическая идеология и материалистическая философия в первой половине и середине XIX века развивались в России а жесткой борьбе против реакционной крепостнической идеологии и нарождавшегося помещичье-буржуазного либерализма. Это нашло свое отражение и в развитии естествознания и медицины в России.
В области философии в первой четверти XIX века шел процесс насаждения в России немецкого идеализма. После разгрома Наполеона Александр I оказался самым могущественным из всех монархов Европы. Встав во главе реакционного Священного союза, он возводил на престолах европейских государств свергнутых монархов, восстанавливал крепостнические и полукрепостнические отношения, беспощадно подавлял революционные выступления масс. Для идеологического обоснования этой политики была использована немецкая идеалистическая философия, которая явилась аристократической реакцией на французский материализм и французскую буржуазную революцию. В борьбе против передовых идей идеологи самодержавия использовали наиболее реакционные элементы философии, Фихте, Шеллинга, Гегеля и других немецких идеалистов. В Россию на :лужбу приглашали немецких профессоров-идеалистов. В литературе излагались немецкие идеалистические философские системы. Русских студентов -I преподавателей направляли в германские университеты для изучения рилософии.
Основные принципы   официальной   дворянско-монархической   реакционной идеологии 30—40-х годов XIX века были даны в 1832 г. министром просвещения С. С. Уваровым в формуле «самодержавие, православие и народность». Царское правительство, стремившееся сохранить фео-*альиые крепостнические порядки, возлагало надежды на «истинно русине охранительные начала православия, самодержавия   и   народности, юставляющие, как писал Уваров, последний якорь   нашего   спасения и ;ернеиший залог силы и величия нашего отечества». В этой формуле понятие «народность» было насквозь фальшивым,   прикрывавшим   ложное федставление о русском народе, как о народе смиренном и религиозном, Феданном царю и помещикам. Представители «официальной народности» развернули яростную борьбу против материализма и атеизма, противопоставляя материалистическим теориям философию, основанную на догматах православия.
Идеология «официальной народности» явилась выражением помещичье-аристократической реакции на освободительное движение в России, восстание декабристов и революционные события в Западной Европе, маиериализм и атеизм. По поручению Александра I в 1818 г. Л. Л. Магницкий обследовал недавно открытый Казанский университет пришел в ужас от того «погибельного материализма», которым,   с   его очки зрения, было пропитано преподавание, в особенности    на медицинском факультете. В своем отчете императору М. Л. Магницкий предложил ровести радикальные меры н в целях борьбы с материализмом закрыть инверситеты. По-видимому, из боязни нежелательной реакции в Западой Европе Александр I не пошел на закрытие университетов, но осуществил многие из предложенных М. Л. Магницким мероприятий. Естествоиспытателям и врачам, стоявшим на материалистических позициях, пришлось вести борьбу против идеализма в их специальностях.
В духе инструкций М. Л. Магницкого профессор Казанского университета Фукс в своем конспекте лекций по анатомии писал: «Цель анатомии—находить в строении человеческого тела премудрость творца, создавшего человека по образу и подобию своему. Тело наше — храм души и потому необходимо знать его. При тесной связи тела и души надо всячески остерегаться, чтобы не впасть в ужасный материализм, по-1обно некоторым безумным врачам». Московский профессор терапевт Зацепин, издававший «Терапевтический журнал», писал в 1837 г.: «Тело наше есть преходящий „рган бессмертной души или совокупность ее вещее гвенных условий временного прояв-\\(-ния в вещественном мире». В большой статье «О жизни» Зацепин старался, «приняв да обший закон положения, что в мире дух владыка, а вещество — раб, применить это к организму вообще и в особенности к человеческому». «Нервная система — последнее и потому совершеннейшее произведение, так сказать, воплощенной души. Она превосходнейший орган духа, через который он обнаруживается в вещественном мире со всей свободой». Считая, что все органические вещества развиваются, образуются или отделяются из крови, Зацепин писал, что «эту жидкость можно считать всеобщим органическим элементом и вместе таким веществом, в котором наиболее обнаруживается пребывание или действие творческой идеи („душа его в крови его)».
В рассуждениях Магницкого, Фукса, Зацепина слышатся религиозные схоластические мотивы мрачного средневековья, относящиеся к V—X векам. Подобные высказывания с кафедр и в печати встречали резкие возражения со стороны прогрессивных врачей-современников. И. Е. Дядьковский, А. М. Филомафитский и другие врачи-материалисты боролись против идеализма в медицине. Борьба опытного, научного направления с представителями реакционной идеалистической философии начала XIX века явилась важным периодом в истории развития материалистических традиций русской медицины. Наряду с откровенно религиозным идеализмом М. Л. Магницкого и др. материализм передовых врачей первой половины XIX века сталкивался среди ученых медиков с более утонченными формами идеализма в лице натурфилософии Шеллинга.
Отвлеченная мистическая философия немецкого идеализма не встретила сочувствия передового русского общества. Передовые люди того времени, развивая русскую материалистическую традицию в философии, выступали с критикой идеализма. Немецкая идеалистическая философия не имела успеха в России, потому что она не могла выражать насущных потребностей исторического развития страны и противоречила ясному уму русского народа. Все попытки царского правительства распространить эту философию в России и использовать ее в борьбе против передового материалистического мировоззрения оказались безуспешными. Сущность натурфилософии в отношении к медицине хорошо охарактеризовал М. Я. Мудров: «Ослепившись блеском высокопарных умствований, рожденных в недрах идеальной философии, молодые врачи ищут ныне причин болезней в строении вселенной и не хотят сойти с эмпирейских высот без-вещественного мира, не видят того, что под их глазами и что подвержено прямому здравому смыслу. Так и в патологии вместо того, чтоб из поврежденного строения объяснить болезнь, что не совсем легко, им кажется удобнее искать умственных причин, отвлеченных от материи и формы» . Позднее А. И. Полунин в статье «Введение в патологию» (1852) резко критиковал натурфилософию Шеллинга в применении ее к медицине. Он показал, что априорные, спекулятивные построения шеллингианцев, стремление их подогнать разнообразие существующих явлений природы под априорную умозрительную схему приводят к абсурду.
Ярким представителем шеллиигианской натурфилософии в России в первой половине XIX века явился профессор физиологии Петербургской медико-хирургической академии Д. М. Велланский. Развивая положения Шеллинга в приложении к животному организму, в 1812 г. молодой Д. М. Велланский писал: «Все системы животного организма соответствуют особливым представлениям жизни в общем мире земной планеты. Наружные покровы животных суть то самое, что в неорганической натуре различные породы земель. Кожа имеет одно значение с атмосферой, а легкие с водою. Печень в организме равнозначительна горючим веществам в земном мире... артерии и вены равны кораллам и полипам, а мышцы животным. Лимфатические сосуды и железы соответствуют грибам и растениям. Все они суть различные представления абсолютной идеи».
Д. М. Велланский отрицал познавательную роль опыта в физиологии — отрицал вивисекцию. В своем учебнике «Основные начертания общей и частной физиологии или физики органического мира» в 1836 г. он писал: «Вечная и беспредельная сущность физического и психического мира состоит в возможных идеях, усматриваемых только умозрением, а не ь действительных формах явлений, подлежащих чувственным изысканиям».
Идеалистическая система Велланского и других, правда, немногочисленных русских натурфилософов 10—30-х годов XIX века вызвала известную задержку экспериментального естествознания в России, но большинство русских естествоиспытателей и врачей первой половины XIX века не пошли за Д. М. Велланским. В воззрениях у передовых русских врачей ярко выражалось критическое отношение к господствовавшему в Германии и пытавшемуся проникнуть в Россию натурфилософскому направлению в трактовке  проблем биологии  и  медицины.
Особенно резко критиковал идеалистические натурфилософские воззрения Д. М. Велланского А. М. Филомафитский.
Различие философских воззрений врачей сказывалось на различном их отношении к одним и тем же фактам и на их оценках. Д. М. Велланский приветствовал модное в то время в Западной Европе учение Месмера о животном магнетизме и называл Месмера гением. А. М. Филомафитский же называл Месмера мистиком, шарлатаном, стремящимся обогатиться, и писал при этом: «Меомер осквернил свои руки корыстью, и еще более, он примешал много шарлатанства при употреблении животного магнетизма, как сильного врачующего средства». Животный магнетизм Месмера резко критиковал и Полунин, относя его к числу «многих негодных плодов применения натурфилософии в медицине». Теория Месмера имела вредные последствия для медицины, вызвав в середине XIX века появление большого количества шарлатанов.
Некоторые врачи подпадали под влияние модного в то время в Западной Европе масонства, крайней идеалистической идеологии. Масоны пытались препятствовать распространению и развитию в России передовых материалистических идей. В отношении медицины они высказывались в чисто шеллингианском духе. Шеллингианцы и масоны пытались отвлечь русское естествознание и русскую медицину от наблюдения, от экспериментальных исследований к умозрению и мудрствованию.
В начале XIX века в Западной Европе были популярны и распространены идеалистические спекулятивные системы Броуна — Разори и Бруссэ. Эти системы резко критиковал А. И. Полунин в своей статье «О способах лечения и борьбе между врачами-эмпириками и рационалистами» (1854). Борясь с эмпиризмом за рациональную медицину, А. И. Полунин доказывал надуманность этих теорий, их ничем не оправданный вредный универсализм и крайность методов лечения, происходящие от невежества, незнания причин болезни.
В конце XVIII и начале XIX века как отражение идеалистической реакции в медицине возникла гомеопатия, в которой идеалистические воззрения доведены до крайности. Создателем гомеопатии был немецкий врач Ганеман (1755—1843). Получив медицинское образование в Лейпциге и Эрлангене (1779), он скоро разочаровался в современной ему медицине и, оставив врачебную практику, работал библиотекарем, чтением пополняя свои знания в области медицины и естественных наук. В 1790 г., переводя сочинение Куллена (Cullen) «Materia тесНеа», Ганеман обратил внимание на действие хинной корки при лихорадке и стал принимать хинный порошок, что вызвало у него симптомы, сходные с симптомами перемежающейся лихорадки. После этого он продолжал опыты с другими лекарственными веществами в отношении их действия на здоровый человеческий организм. Ганеман сделал ошибочный вывод, что лекарственные вещества вызывают в организме такие же явления, как и болезни, против которых эти лекарства действуют специфически.
Возвратившись к врачебной практике, Ганеман принял за принцип, что «подобное лечится подобным» (similia similibus curantur), и стал применять против рвоты рвотные средства, от возбуждения — возбуждающие и т. д., вводя лекарства в больших дозах. Поскольку от такого лечения состояние больных ухудшалось, с 1799 г. Ганеман перешел к лечению малыми дозами. В 1810 г. он опубликовал свой основной труд «Organon der rationellen Heilkunde», в котором изложил учение, названное им гомеопатией. Вот основные положения этого крайне идеалистического учения:
1. Болезнь зависит от расстройства жизненной силы, имеет, следовательно, чисто духовный, нематериальный характер.
2. Так как внутренняя сущность болезни нам недоступна, то деятельность врача может ограничиваться одним лишь устранением симптомов.
3. Излечение болезней совершается либо путем самостоятельно возникающего страдания, сходного с прежней болезнью, но превосходящего ее по силе, либо вследствие гомеопатических действий, вызывающих подобный же процесс: приведение болезни в состояние, аналогичное прежнему, но сильнейшее, способствующее «потуханию» первоначальной болезни; искусственная болезнь излечивает естественную.
4. Последнее состояние вызывает лекарствами, производящими у здоровых людей страдание, подобное болезни, которую нужно устранить; должно выбирать такое средство, которое способно произвести в теле болезнь, сколько возможно подобную лечимой.
5. Правильно выбранным гомеопатическим средством болезнь «тушится» бесследно.
6. Для лечения болезни всегда достаточно лишь одного простого лекарства. Действие этого лекарства тем сильнее, чем меньше доза.
7. Лекарства действуют не своим вещественным составом, а заключающимися в них нематериальными силами. Последние действуют тем сильнее, чем менее выражена телесность, материя. Полное развитие «чистой силы» лекарств достигается всего лучше разжижением, «потенцированием» их.
Для разведения Ганеман применял спирт (для растворимых лекарств) и молочный сахар (для нерастворимых), доходя до 30-го разведения. В некоторых случаях Ганеман считал достаточным для обнаружения действия лекарства дать больному понюхать потенцированные растворы и шарики. Он резко критиковал школьную медицину «аллопатию» и пропагандировал свою систему. В 1830 г. Ганеман переселился во Францию и там продолжал пропагандировать свое учение. Он выступал против кровопусканий, рвотных, проносных, нарывных и других средств лечения, которыми злоупотребляли врачи его времени. В состояниях, угрожающих жизни, при отравлениях, эпидемических и контагиозных болезнях Ганеман рекомендовал применять для лечения прежние испытанные средства старой школы, признавая в таких случаях недостаточность гомеопатии.
Передовые врачи России в первой половине XIX века успешно продолжали развивать материалистическое понимание основных проблем медицины: взаимоотношения между организмом и средой, целостности организма, единства физического и психического, этиологии. Первую попытку оценить значение социальных факторов сделали М. Я. Мудров, И. Е. Дядьконский. Ими была высказана в начальной форме неврогенная теория патогенеза болезней (И. Е. Дядьковский), проведена первоначальная разработка системы опроса больного (М. Я. Мудров), подчеркнуто значение индивидуальной терапии, применение новых методов диагностики и терапии.
Разработка ряда важнейших вопросов здравоохранения—гигиены, профилактики, борьбы с заразными болезнями, совершенствование методов обучения студентов — характеризует успехи научной и практической медицины в нашей стране в первой половине XIX века.
В трудных условиях первой половины XIX века в России были написаны оригинальные учебники по основным разделам медицинской науки: анатомии (П. А. Загорский, Е. О. Мухин, Н. И. Пирогов), физиологии (А. М. Филомафитский), патологии и терапии (И. Е. Дядьковский, М. Я. Мудров, Ф. К. Уден), хирургии (Е. О. Мухин, Н. И. Пирогов).
В этот период в России образовались медицинские школы в полном смысле этого слова, их возглавляли крупные исследователи — преподаватели, придерживавшиеся определенного научного направления, усовершенствовавшие методы преподавания, написавшие учебники и имевшие учеников, которые пропагандировали и развивали идеи школы. В Москве такие школы создались вокруг М. Я. Мудрова, Е. О. Мухина и Е. И. Дядь-ковского, в Петербурге — И. Ф. Буша, П. А. Загорского и Н. И. Пирогова.
Передовые представители отечественной медицины первой Половины Х1Хвека. М. Я. Мудров. Матвей Яковлевич Мудров (1772—1831) явился одним из основоположников отечественного клинического направления и московской терапевтической школы. После окончания в 1801 г. медицинского факультета Московского университета Мудров усовершенствовал и пополнил свои знания в других странах и по возвращении на родину с 1809 г. был профессором медицинского факультета Московского университета
В своих печатных произведениях и неизданной обширной рукописи под названием «Практическая медицина» он высказал основные взгляды, рисующие его как крупного и передового клинициста первой половины XIX века. В лице М. Я. Мудрова мы видим вдумчивого врача, правильно осознавшего роль и значение внешней среды, внимательного клинициста, гуманиста, считающего первой целью медицины «предотвратить, недуг».
По М. Я. Мудрову, рациональная медицина основывается на опыте и рассуждении, основа же опыта — все внешние чувства: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание. Врачу нужно их не только сохранять, но и изощрять. Опыт — это осознание фактов, постигаемых посредством внешних чувств. М. Я. Мудров рекомендовал врачу развивать практикой органы чувств.
Практическую медицину Мудров называл «трудно и медленно усваиваемой наукой распознавать, предотвращать и лечить недуги больных». «Каждый медик должен овладеть ею не со слов учителя, но собственными способностями и собственным умом. Эти познания мы можем приобрести не иначе, как обращаться за советом к практическим врачам, живым и мертвым (их книгам), не иначе, как внимательно наблюдая и следя за течением, симптомами и периодами болезни». Целью практической медицины М. Я. Мудров считал создание или воспитание разумного врача и сведение опытов в определенный метод.
М. Я. Мудров был противником примитивного эмпиризма. Себя он причислял к призерженцам медицины физиологической или патолого-анатомической и ставил знак равенства между этими двумя понятиями. М. Я. Мудров излагал свои требования относительно рационально-эмпирического, экспериментального метода исследования в медицине: «...в госпиталях надо приучать глаза, руки, ум и сердце учащихся... Чувствами видения и осязания должно исследовать и излагать механические причины повреждения в строении важных частей тела... Будучи поучаем ежегодными переменами модных теорий, я не вижу другой дороги добиться истины, кроме строгого исследования болезненных произведений. Между выгодами, кои обещает нам сие учение, по справедливости можно считать поправление теорий. Они вскружили всем голову. Ибо гораздо легче умничать, чем работать над данными, и несравненно приятнее ткать блистательные умозаключения, чем признаваться в незнании... Над трупом мы будем ближе подходить к истине, исследывая произведение болезни и сравнивая минувшие явления с существом оной. Разбогатея в сих данных истинах, кои суть награды беспрестанных трудов, мы дойдем со временем до важных открытий, кои полезнее будут, чем все теории...».
По М. Я. Мудрову, объектом практической медицины является человек во всем своем окружении, живой и мертвый. Живой человек может быть либо здоровым, либо больным. Если человек здоров, тогда врач должен быть занят предупредительной заботой, чтобы избежать будущих болезней. Если человек заболевает, обязанность практического врача прекратить болезнь. Мертвый человек, труп, тоже является объектом практической медицины, поскольку из анатомопатологических вскрытий мы можем познать место и внутренние причины болезни, которые до того были скрыты от наших чувств. М. Я. Мудров ставил перед врачом задачу предупреждать болезни. «Взять в свои руки людей здоровых, предохранять их от болезней наследственных, им угрожающих, предписать им над-хежащий образ жизни есть честно и для врача покойно, ибо легче предохранить от болезней, нежели лечить их. И в сем состоит первая его обязанность».
М. Я. Мудров давал следующее определение болезни: «Болезнь — это изменение строения какого-нибудь органа, понимая под этим изменение положения органа, либо повреждение его вещества. Это определение наиболее соответствует своему определяемому, ибо не может быть никакой болезни, никакого нарушения функций без изменения со стороны органа»
Это определение, не удовлетворяющее нас сегодня, для того времени было прогрессивным, ибо вело врачей к поискам материального субстрата болезни, что тогда, во времена борьбы передовых врачей с умозрительными системами в медицине и с тогдашними представлениями о болезни, давало правильное патологоанатомическое направление.
М. Я. Мудров выделял практическую патологию («науку исследовать и распознавать болезни у постелей больных»), включая в предмет этой науки — диагноз, прогноз болезни и вытекающее из них лечение. Наибольшая польза практической патологии заключается в излечении болезни, но чтобы лечить болезнь необходимо прежде всего исследовать и определить.
М. Я. Мудров подробно разбирал вопросы исследования больных, распознавания и определения болезней, прогноза болезней, их изменении и исхода, лечения болезней и ведения истории болезни.
М. Я. Мудров требовал индивидуального подхода к диагнозу, прогнозу и лечению больного, призывал не рассматривать болезнь как понятие отвлеченное. Он говорил своим слушателям: «Не должно лечить болезни, для которой часто мы и названия не находим, не должно лечить и причин болезни, которые часто ни нам. ни больному, ни окружающим его неизвестны, а должно лечить самого больного, его состав, его органы, его силы. Вот вам вся тайна моего лечения». «Одна и та же болезнь, но у двух различных больных требует весьма разнообразного врачевания». «Поверьте же, что врачевание не состоит ни в лечении болезни, ни в лечении причин—врачевание состоит в лечении самого больного».
М. Я. Мудров рассматривал болезнь с точки зрения целостной личности. «Зная взаимные друг на друга действия души и тела, долгом считаю заметить, что есть и душевные лекарства, кои врачуют тело». Он рекомендовал удалять больного «от забот домашних и печалей житейских, кои сами по себе суть болезни». Сим искусством сообщается больным та твердость духа, которая побеждает телесные болезни» тоску, метание и которая самые болезни тогда покорит воле больного. Восхищение, радость и уверенность больного тогда полезней самого лекарства». «Ты достигнешь до той премудрости, что не будешь здравие полагать в одних только склянках. Твоя аптека будет вся природа на службу тебе и твоим больным».
М. Я. Мудров рекомендовал проводить непосредственное наблюдение у постели больного, опрос, систематическое всестороннее, целеустремленное исследование больного в сочетании с теоретическими обобщениями наблюдаемого. Он широко применял объективное исследование, требовал «...пробежать все части тела больного, начиная с головы до ног, вглядеться в лицо его, глаза, лоб, щеки, рот и нос, на коих часто, как на картине, печатается и живописуется образ болезни... внимать звуку голоса и силе ответов ...видеть и слышать дыхание груди его и вычислять сооразмер-ность биения сердца и жил с дыханием... смотреть и осязать язык как вывеску желудка... уметь осязать живот ...видеть и исследовать все извержения, кровь, мокроту, желчь и пр.». В последние годы своей жизни М. Я. Мудров освоил методы перкуссии и аускультации.
Требуя индивидуализации лечения, М. Я. Мудров указывал, что «сообразно многоразличных родов больных и лечение также многоразлично. Одно лечение потребно младенцу, другое — мужу, третье — старцу, одно— девице, другое — матери, третье — женщине преклонных лет». Врачебные назначения он делил на лечебные, облегчающие и предупредительные. Он применял рациональные методы лечения, в число которых включал общий режим больного, уделял особое внимание назначению диеты в широком смысле слова (пища, напитки, пользование воздухом, движение и покой).
Приведя правила при выписывании лекарств, М. Я. Мудров рекомендовал не выписывать широко принятых в его время сложных рецептов. Он советовал применять простые лекарства, соответствующие болезни, включать в рецепт только самые необходимые составные части, не обременять больного одновременным применением двух лекарств. Он установил систему ведения истории болезни и разработал схему клинического исследования больного. Мудров учил писать обстоятельные и толковые истории болезни, так как считал их важным подспорьем для распознавания болезни и для соблюдения преемственности в лечении. Мудров советовал в истории болезни «...написать все, написать в порядке, писать ежедневно и ежедневно проверять ход болезни с лечением, а лечение с предвидением». «История болезни должна иметь достоинство точного повествования о случившемся происшествии, поэтому она должна быть справедливой. В ней подлежат описанию лишь достоверные факты, а небывалых выдумывать не должно для оправдания своего лечения либо для утверждения какого-нибудь умозрения или системы».
М. Я. Мудров с первых же дней врачебной деятельности вел истории болезни своих больных. Он собрал у себя ценный архив историй болезни и дорожил ими не менее, чем редкостными книгами. «Сие сокровище для меня дороже всей моей библиотеки. Печатные книги везде можно найти, а истории болезни нигде. В 1812 г. все книги, составлявшие мое богатство и ученую роскошь, оставались здесь на расхищение неприятелю; но сей архив везде был со мною».
Одним из выдающихся передовых отечественных мыслителей — материалистов, натуралистов и врачей первой половины XIX века был Иустин Евдокимович Дядьковский (1784—1841). В 1812 г. он окончил Московскую медико-хирургическую академию и врачом участвовал в Отечественной войне. В 1814 г. И. Е. Дядьковский защитил диссертацию и начал преподавание в Московской медико-хирургической академии, где сначала преподавал ботанику, фармакологию и общую патологию, а с 1817 г. — общую и частную терапию и клиническую медицину. После смерти М. Я. Мудрова с 1831 г. И. Е. Дядьковский был профессором патологии и терапии в Московском университете, откуда в 1836 г. был уволен за материалистические воззрения . Врач-материалист, противник схоластики, мужественный атеист, знаток современного естествознания, И. Е. Дядьковский считал, что изучение процессов, происходящих в организме, надо проводить физико-химическими методами. Продолжая основную линию русской терапевтической школы — С. Г. Зыбелина и М. Я. Мудрова, — И. Е. Дядьковский пошел далее их в решении основных вопросов медицины. Будучи высокообразованным и талантливым врачом-клиницистом, И. Е. Дядьковский являлся и теоретиком медицины. Он философски обосновывал свои теоретические медицинские воззрения, развивал общебиологические принципы и с их по-vonjbio глубоко изучал болезненные явления и симптомы физико-химическими методами.
И. Е. Дядьковский был видным русским философом-материалистом первой половины XIX века, теоретиком передовой материалистической медицинской науки и естествознания. И. Е. Дядьковский боролся против идеалистических воззрений, изобличал ничтожество правящего «высшего сословия», его рабское подражание иностранной учености. Он призывал к иысокой патриотической любви и «благородной национальной гордости» во имя расцвета отечественной науки и просвещения, боролся за самобытность отечественной медицины.
Основным методом познания И. Е. Дядьковский считал опыт, наблюдение и здравый смысл. Не голые факты, но факты, объясненные и последовательно изложенные, составляют, по его мнению, науку. Он сочетал исследования и обобщения. Все противоречащее опыту, по мнению И. Е. Дядьковского, должно быть отвергнуто. Он резко критиковал натурфилософию, говорил о несовершенстве и мечтательности Шеллинга, утверждал, что для практики понятия натурфилософии не только бесполезны, но и вредны, и призывал молодежь учиться прежде всего наукам естественным и медицине.
И. Е. Дядьковский признавал материальность мира и материю считал единым началом всего существующего и носительницей всех жизненных явлений. «Источник, из которого должно черпать объяснение всех тайн природы, должно искать в материи, как безусловной причине всех явлений»,— писал И. Е. Дядьковский в своей диссертации. Материя, по И. Е. Дядьковскому, вечна, она — источник всего существующего. Любое тело, будь то животное, растение или минерал, может образоваться не иначе, как только от других тел или другой материи, через соединение материй известного качества и известной пропорции. Указывая на последовательность развития тел природы и отрицая идею жизненной силы, И. Е. Дядьковский писал: «Сама материя жива; сама материя содержит в себе начало или основание всех своих действий, т. е. в самой материи заключается способность производить все те действия, которые мы замечаем в ней». «Нет никакой нужды,—говорил Дядьковский, — воодушевлять материю каким-нибудь жизненным духом или, последуя трансцендентальным философам, оживлять ее идей всеобщей жизни. Сама материя содержит в себе начало или основание всех своих действий».
И. Е. Дядьковский был механистическим материалистом, у которого возникали догадки диалектико-материалистичеокого характера. Он оказался провозвестником того нового подъема материалистической мысли, который наступил после него (В. Г. Белинский, А. И. Герцен, К. Ф. Рулье и И. М. Сеченов). И. Е. Дядьковский был сторонником диалектического взгляда на природу и четким трансформистом. Он признавал, что разнообразие является продуктом исторического развития в природе, признавал развитие органических тел из неорганических и происхождение человека тем же путем. В своей диссертации «О действии лекарств на человеческое тело».
И. Е. Дядьковский писал: «Вся жизнь человеческого тела от начала до конца есть не иное что, как постоянный химический процесс... Жизнь человеческого тела есть постоянное и непрерывное взаимодействие внешних сил окружающей природы и внутренних — человеческого тела». «По мере того как строение материи усложняется, — говорил Дядьковский, — в ней появляется свойство раздражительности. У животных свойством отвечать на раздражение обладает нервная система». Следовательно, можно сделать вывод, что раздражительность зависит от нервов. И. Е. Дядьковский признавал за головным мозгом главенствующее значение, называл его важнейшим центром раздражительности2 и высказывал предположение, что «причиной раздражительности является материальное вещество, отделяющееся в мозгу человека из питающих сосудов и узловатой системы».
Он критиковал существовавшие в начале XIX века медицинские системы, боролся против метафизики, отвергал виталистические учения о жизненной силе, жизненном начале и понимал, что в основе витализма в науке лежит философия идеализма. Системы Шталя, Броуна, Ганемана и Бруссе И. Е. Дядьковский называл фантастическим и нелепым зрелищем. И. Е. Дядьковский критиковал также локалистическую систему, основной недостаток которой видел в том, что ищут локализацию болезни в каком-нибудь определенном органе, в то время как одна и та же болезнь может поражать многие системы и органы, что болезнь обнаруживается иногда в одном месте, а причина ее находится в другом.
Болезнь И. Е. Дядьковский считал процессом, охватывающим весь организм. Сущность болезни И. Е. Дядьковский видел в качественном и количественном изменении материального субстрата организма, происходящего вследствие отклонения от нормы, в нарушении определенного взаимодействия, «пропорции» между внутренними силами человека, а также между этими силами и окружающей природой. «Всякая болезнь в отношении своей сущности не что иное есть, как уклонение телесной материи от своей нормы или в количестве ее, или в составе ее и строении».
И. Е. Дядьковский придавал нервной системе большое значение в жизни здорового и больного организма и считал нервную систему важнейшей основой всех фи апологических процессов. Он утверждал, что тот организм деятельнее и развитее, у которого более развита нервная система, и что связи всех частей организма осуществляются через нервную систему. Представление И. Е. Дядьковского о регулирующей роли центральной нервной системы и головного мозга, о целостности организма, Учение об обмене как свидетельстве единства организма с внешней средой, Учение о наследственности и изменчивости под влиянием внешних условий имели самое существенное значение для развития медицины, являясь во многих отношениях новыми и оригинальными. Исходя из того, что болезнь состоит в нарушении основных функций организма, и считая, что в основе этих нарушений всегда лежит расстройство нервной системы, И. Е. Дядьковский построил классификацию болезней и в основу своей системы болезней положил состояние нервной системы как важнейшей системы в организме.
И. Е. Дядьковский рекомендовал выяснять заболевания родственников больного или близких его. Если одного опроса оказывалось недостаточно, он советовал провести осмотр этих лиц, чтобы понять, как лучше лечить больного, чтобы победить его плохую наследственность.
И. Е. Дядьковский разработал методику обследования больного, учитывал выражение его лица, положение тела, состояние кожи, органов чувств, выяснял условия жизни и работы и после этого проводил обследование но органам, уделял особое внимание желудочно-кишечному тракту.
По И. Е. Дядьковскому, лечение — умение врача так пользоваться всеми силами природы, чтобы изменять организм в нужном направлении. Рациональным он считал такое лечение, когда врач добивается знания тех средств, которыми действует, и различал лечение восстановительное и предохранительное (последнее, «когда врач принимает меры против еще не существующей болезни»).
В своей диссертации «О действии лекарств на человеческое тело» (1816) И. Е. Дядьковский писал: «...При обсуждении главного способа действия лекарств на человеческое тело необходимо обращать внимание: а) на природу того органа, на которое действует лекарство, и б) на природу самого лекарства». «Способ действия лекарств на человеческое тело по существу такой же, который господствует при взаимном действии неорганических тел».
При хронических болезнях И. Е. Дядьковский рекомендовал комбинированное лечение, придавая большое значение общим лечебным мероприятиям: питанию (причем учитывал опытнародной медицины, заимствуя оттуда сведения о лечении овощами, фруктами, молоком), массажу, местному применению тепла, водным процедурам, климатическому лечению, отечественным минеральным водам. И. Е. Дядьковский подчеркивал роль психотерапии, подбора книг, предлагаемых для чтения больному, музыки.
Воззрения и деятельность И. Е. Дядьковского оказали большое влияние на развитие в России биологии и медицины. Учениками И. Е. Дядьковского были известный эволюционист биолог профессор Московскогэ университета К. Ф. Рулье, казанский профессор анатомии Е. Ф. Аристов, физиолог И. Т. Глебов и ближайший помощник И. Е. Дядьковского по кафедре терапевт К. В. Лебедев. Ученики оставались его приверженцами, продолжали и раззивали идеи своего учителя.
В атмосфере идей И. Е. Дядьковского учились и формировали свои научные взгляды И. М. Сеченов и С. П. Боткин, которые на медицинском факультете Московского университета слушали курс физиологии у И. Т. Глебава.
К. В. Лебедев. Кузьма Васильевич Лебедев (1799—1884) был учеником Дядьковского и помощником по преподавательской деятельности, разделял материалистические воззрения и за это в 1843 г. был отстранен от преподавательской деятельности. Из сочинений К. В. Лебедева наибольший интерес представляет книга «Общая антропопатология». К. В. Лебедев считал, что «изучение патологии в нынешнее время должно оыть чисто физическое, коего прочные и единственно верные основания находятся в опытных познаниях вещества, из которого состоит вся видимая вселенная». В своих высказываниях К. В. Лебедев предвосхитил биогенетический закон о связи онтогенеза и филогенеза. Он призывал к изучению профессиональных факторов как этиологического момента в заболеваниях. В 1829 г. молодой К. В. Лебедев выступил с работой «О средствах к скорейшему усовершенствованию медицины в России». Такими средствами он считал наблюдения и опыты «ад животными, патологоанатомические исследования и создание медицинского языка, обладающего необходимыми свойствами ясности, точности и чистоты.
И. Е. Дядьковский и К. В. Лебедев были предшественниками великих русских естествоиспытателей и врачей—И. М. Сеченова, И. П. Павлова и других, определивших материалистическое направление русского естествознания и медицины во второй половине XIX века.


Развитие анатомии и хирургии в первой половине 19 века

В первой половине XIX века передовые хирурги признали необходимость точного знания анатомии для проведения оперативных вмешательств. В этом отношении значительной была роль отечественных хирургов. Причинами этого явились особенности развития медицины в России в прошлом. В XVI—XVII веках Россия не знала того цехового деления медицинских работников, которое в период феодализма разделяло их в странах Западной Европы. В Московской Руси не было цехов докторов, цирюльников и т. п. Цеховое деление медицинских работников существовало в западных русских и украинских областях, в Польше и отчасти в Прибалтике, вошедших в состав России в XVIII веке. Автор первого оригинального русского учебника по хирургии И. Ф. Буш в начале XIX века правильно и четко характеризовал положение.
Он писал: «Русские врачи никогда не входили в тщетные и врачебной науке вредные прения иностранных врачей об отделении хирургии от медицины».
В конце XVII и в XVIII веке при организации школьной медицинской подготовки будущих врачей в России не было разделения на докторов медицины (со школьной подготовкой) и хирургов, получавших знания и практические навыки в порядке ремесленного ученичества. Отечественные врачи, получившие школьное образование, по своей подготовке не уступали докторам медицины, а наряду с этим имели преимущество, так как они владели и практическими навыками хирургов и не погрязли в дебрях схоластики. В XVII веке в школе Аптекарского приказа, а особенно в госпитальных школах XVIII века в России врачи проходили анатомическую и хирургическую практику. Передовые русские врачи-преподаватели (М. И. Шеин, К. И. Щепин, С. Г. Зыбелин) давали своим ученикам разностороннюю подготовку. В XVIII веке в России установилось твердое положение, что хирург должен хорошо знать анатомию. О необходимости знания анатомии, тесной связи хирургии с анатомией не забывали \" течение всей своей деятельности многие выдающиеся деятели отечественной медицины конца XVIII века и первой половины XIX века. Ь Западной Европе на протяжении XVIII века, а в некоторых странах Даже в первой половине XIX века хирургия носила следы средневековых \"традиций и ремесленной подготовки хирургов. Многие хирурги не знали анатомии, не оценили к тому времени ее значения для хирургии. Анатомия и хирургия в XVIII веке и первой половине XIX века в России развивались в тесной связи, и только к середине XIX века произошло их разделение.
[...]в Акарском приказе и позднее в госпитальных школах XVIII века, по характеру и уровню своей медицинской подготовки могли быть приравниваемы только к цирульникам и хирургам Западной Европы того времени.
В первой половине XIX века хирургические вмешательства ограничивались наружными частями и конечностями человеческого тела. По аналогии с отделениями «для внутренних болезней» (терапевтическими отделениями) отделения в больницах, где помещались хирургические больные, назывались отделениями «для наружных болезней».
Крупную роль в развитии анатомии в России сыграл Петр Андреевич Загорский (1764—1846). В 1786 г. он окончил школу при Петербургском генеральном сухопутном госпитале, после чего в том же училище работал \'прозектором «а кафедре анатомии, физиологии и хирургии. Проведя после этого 6 лет на практической врачебной военной и гражданской службе, П. А. Загорский в 1797 г. вновь стал работать в Петербурге в качестве адъюнкт-профессора, а в 1799 г. при преобразовании госпитальных училищ в Медико-хирургическую академию и отделении при этом от кафедры анатомии и физиологии вновь созданной специальной кафедры хирургии в Медико-хирургической академии П. А. Загорский возглавил кафедру анатомии и физиологии и руководил ею до 1833 г.
Анатомию П. А. Загорский рассматривал как часть естествознания; ее он разрабатывал и преподавал применительно к хирургии, акушерству, судебной медицине. Он уделял много внимания педагогической работе. Им была составлена программа курса анатомии, разработана методика преподавания, проводилось обучение студентов на трупе, составлен учебник анатомии для студентов. П. А. Загорский в полном смысле слова явился основателем анатомической школы. Им были подготовлены помощники и ученики, впоследствии занявшие кафедры анатомии в Петербурге, Харькове и Казани, проводившие и развивавшие идеи учителя.
Вершиной педагогической деятельности П. А. Загорского в области анатомии явилось составление им и издание в 1802 г. учебника «Сокращенная анатомия или руководство к познанию строения человеческого тела», получившего широкое распространение в высших школах России, выдержавшего за 1802—1830 гг. пять изданий. Учебник П. А. Загорского оказал большое влияние «а формирование воззрений отечественных врачей первой половины XIX века.
Кроме педагогической деятельности в Петербургской медико-хирургической академии П. А. Загорский проявил себя крупным исследователем. В 1805 г. он был избран членом Петербургской академии наук по кафедре анатомии, физиологии и зоологии. Загорский изучал развитие и изменения артерий и широко пользовался сравнительно-анатомическим методом. В своих исследованиях он продолжал естественнонаучные традиции А. Н. Радищева, фактическим материалом подтверждая эволюционные положения, высказанные философом-революционером. В Академии наук II. А. Загорский по должности получил в заведование «кабинет монстров», содержавший большую коллекцию уродств. Начало собирания этой коллекции восходит ко времени Петра I, по распоряжению которого в 1714 г. сенатом был издан указ о присылке уродов людей и животных в Петербург в кунсткамеру, вошедшую впоследствии в Академию наук. В течение XVIII века в музее Академии наук скопилось большое количество таких препаратов. К приходу П. А. Загорского они нуждались в приведении в порядок. Он просмотрел всю коллекцию, удалил испортившиеся вследствие плохого хранения препараты, заменил консервирующие жидкости.
П. А. Загорский не ограничился простым наведением порядка в музее. Он занялся тератологией (изучением уродств), принципиально важным для времени вопросом, так как научный спор между представителями преформизма и сторонниками учения эпигенеза продолжался.
П. А. Загорский стоял на позициях эпигенеза, признавал развитие и под углом зрения этой концепции рассматривал проблемы тератологии, подкрепляя свои взгляды анатомическим исследованием трупов людей-уродов. Он описал многочисленные аномалии и вариации. В своих исследованиях П. А. Загорский опроверг теорию преформизма, разработал критерии для понимания уродств, создал классификацию уродств и опроверг мистические представления об их происхождении. Ему были чужды натурфилософские умозрения, распространенные в то время.
П. А. Загорский применял методы химии, исследовал жидкие составные части человеческого тела и отверг идеалистическую концепцию о жизненной силе. Он писал: «Во влагах человеческого тела нет никакой жизненной силы». Исследуя кровь, в частности ее красящее вещество («багряность» по терминологии Загорского), он определил, что гемоглобин содержится в эритроцитах, что в его состав входит железо, играющее роль В обмене кислорода. Этим П. А. Загорский подкрепил положение М. В. Ломоносова и Лавуазье о роли эритроцитов в переносе кислорода.
Современником П. А. Загорского, работавшим в области анатомии и хирургии, был Иван Федорович Буш (1771 —1843). Он родился в Нарве, был сыном солдата ганноверской армии, переселившегося в Россию в 1740 г. В 1785—1788 г. И. Ф. Буш учился в Петербурге в Калинкмнском медико-хирургическом институте и в 1788 г. (в возрасте 17 лет) во время войны со Швецией был   выпущен   лекарем   во   флот.
Будучи единственным врачом на крупных по тому времени военных кораблях, И. Ф. Буш оказывал медицинскую помощь раненым во время морских сражений: во время одного из боев на руках молодого медика оказалось более 200 раненых. В 1790 г. И. Ф. Буш стал прозектором и преподавателем госпитальной школы в Кронштадтском морском госпитале. С 1797 г. И. Ф. Буш перешел преподавателем анатомии и физиологии в Калинкинский медико-хирургический институт, который при образовании Петербургской медико-хирургической академии был слит с Петербургским медико-хирургическим училищем. В Медико-хирургической академии с 1800 г. И. Ф. Буш занял выделенную специальную кафедру хирургии и до 1833 г. руководил ею.
Главная заслуга его заключалась в педагогической деятельности. В Медико-хирургической академии, читая курс хирургии, И. Ф. Буш добился значительного улучшения преподавания и расширения хирургической клиники. Как пример глубокого понимания И. Ф. Бушем своих задач следует отметить то обстоятельство, что он, немец по происхождению, с 1800 г. читал лекции на русском языке (на много ранее других, даже русских преподавателей высшей школы того времени, продолжавших читать лекции на латинском языке). И. Ф. Буш умело подбирал себе помощников и создал школу хирургов. Его ученики Савенко и Саломон заняли кафедры, И. Ф. Буш выделил преподавание практической, теоретической и оперативной хирургии. В 1807 г. он напечатал составленный им первый на русском языке оригинальный учебник «Руководство к преподаванию хирургии» в 3 томах. За 1807—1833 гг. этот учебник выдержал пять изданий.
И. В. Буяльский. Учечиком, помощником и преемником по кафедре П. А. Загорского в области анатомии и учеником И. Ф. Буша в области хирургии был Илья Васильевич Буяльский (1789—1866), объединивший в одном лице анатома и хирурга. В 1814 г. И. В. Буяльский окончил Петербургскую медико-хирургическую академию. Еще в студенческие годы он работал при кафедре анатомии у П. А. Загорского. С 1817 г. он бы\\ адъюнктом при кафедре хирургии у И. Ф. Буша. С 1825 по 1844 г. И. В. Буяльский преподавал анатомию в Петербургской Медико-хирургической академии, сначала в качестве помощника П. А. Загорского, а после ухода П. А. Загорского в отставку (1833)—в качестве руководителя кафедры. Длительное время (1831—1866) И. В. Буяльский преподавал анатомию в Академии художеств.
В 1844 г. И. В. Буяльский напечатал «Краткую общую анатомию человеческого тела». В этой книге он подчеркнул   прикладной характер анатомии, показав   себя   в  Вольский (1789-1866) достойным учеником.
И. В. Буяльский   разделял эволюционные мысли своего учителя, стоял на позициях постепенного развития органического мира и высказал ряд прогрессивных мыслей о природе как едином целом, проводил сравнительно-анатомические параллели, часто обращался к данным эмбриологии, останавливаясь на возрастных различиях и признавая изменчивость человеческого тела в течение жизни. И. В. Буяльский провел исследования по анатомии сосудов, нервной системы и внутренних органов, сам изготовил многочисленные музейные препараты. Особенно прославился он изготовлением коррозионных препаратов сосудов почек.
Одновременно с преподаванием анатомии в Медико-хирургической академии И. В. Буяльский не прекращал практической хирургической Деятельности и с 1831 по 1864 г. состоял консультантом большой больницы. Он произвел более 2000 больших операций. Анатомическая подготовка И. В. Буяльского помогла ему стать блестящим хирургом. Он в совершенстве владел техникой и оперировал очень быстро. Буяльский разрабатывал важнейшие вопросы хирургии того времени: хирургию кровеносных сосудов и мочевых путей и пластическую хирургию. Он внес усовершенствования в оперативную технику, усовершенствовал и предложил несколько инструментов: турникет, лопаточку, акушерскую ложечку. Когда был предложен эфирный наркоз, И. В. Буяльский будучи уже немолодым, одним из первых русских хирургов стал применять его в практике.
Блестящий хирург И. В. Буяльский отличался чуткостью и гуманностью. Он писал: «Легко отнять руку и ногу, щегольнуть изяществом операций, но никогда еще не удавалось приставить ошибочно отнятую руку или ногу, и напрасное увечье, как бы оно блистательно произведено ни было, не вознаградится ни славой хирурга, ни поздним его раскаянием; обязанность честного человека семь раз подумать, прежде чем один раз отрезать. Операция делается для того, чтобы сохранить жизнь, но нам следует думать и о том, чтобы эта сохраненная жизнь по возможности была менее тягостна»
Для развития хирургии и внедрения в нее анатомического направления большое значение имели составленные И. В. Буяльским и его учениками хирургические атласы. Первый выпуск «Анатомико-хирургических таблиц», составленный самим И. В. Буяльским, был посвящен операциям перевязывания больших артерий. Атлас представлял собой собрание больших таблиц, причем были даны параллельно таблицы анатомические и хирургические. На анатомической таблице было изображено строение отдельной области тела, где обычно производится перевязка крупной артерии, взаимоотношение отдельных органов, «анатомия частей, операции подвергаемых или окололежащих». Соответственно на хирургической таблице были изображены положение больного при операции, место проведения разреза и проекция на кожу «главнейших, лежащих в глубине частей». Все рисунки были воспроизведены в натуральную величину с препаратов, изготовленных И. В. Буяльским. В 1852 г. им был издан следующий выпуск — «Анатомико-хирургические таблицы, объясняющие производство операций вырезывания и разбивания мочевых камней». Атлас И. В. Буяльского нашел широкое признание как среди отечественных, так и иностранных хирургов того времени.
И. В. Буяльский был первым русским хирургом, получившим большую известность не только в нашей стране, но и за ее пределами. В. А. Оппель в своей «Истории русской хирургии» писал: «Буяльский — это авторитет европейской величины». И. В. Буяльский был представителем анатомического направления в медицине. Своими работами он показал, каких успехов достигла русская хирургия. И. В. Буяльский боролся за русскую науку: все свои труды он печатал только на русском языке, что в то время было необычно. И. В. Буяльский был лучшим хирургом своего времени, главным образом практиком, отразившим передовые достижения науки.
Е. О. Мухин. Разносторонним по своим научным интересам, преподавательской и практической врачебной деятельности был Ефрем Осипович Мухин (1766—1850). После окончания Харьковского коллегиума, находясь в войсках Потемкина, Е. О. Мухин в 1789 г. окончил организованную для пополнения врачебных кадров воинских частей школу при Елисаветградском госпитале, после чего там же преподавал анатомию и хирургию и читал курс «О костях, вывихах, переломах и лекарственных перевязках». Переехав в Москву в 1795 г., Е. О. Мухин был адъюнктом патологии и терапии в Московском медико-хирургическом училище. Последнее в 1800 г. было преобразовано в Московскую медико-хирургическую академию, где Е. О. Мухин до 1818 г. преподавал анатомию и физиологию. Одновременно с этим с 1813 г. по 1835 г. Е. О. Мухин читал анатомию, физиологию и судебную медицину на медицинском факультете Московского университета. Кроме преподавания, Е. О. Мухин занимался практической врачебной работой в московских больницах, был первым главным врачом Голицынской больницы в Москве (ныне городская больница № 1 имени Н. И. Пирогова), много внимания уделял медицинской администрации и участвовал в борьбе с заразными болезнями.
Многолетнее преподавание медицинских дисциплин, большой клинический опыт работы в военных и гражданских лечебных учреждениях по внутренним болезням и хирургии, длительная работа Е. О. Мухина в высшей медицинской школе на административной работе показали крайнюю нужду в учебниках для студентов. Е. О. Мухин много сделал для того, чтобы удовлетворить эту потребность жизни. Он сам составил и напечатал в 1806 г. «Первые начала костоправной науки», посвященные лечению вывихов и переломов, написал в 1811 г. и в 1818 г. напечатал Руководство по анатомии». Будучи деканом медицинского факультета Московского университета, Е. О. Мухин отобрал лучшие иностранные учебники, которые по его указанию были для нужд студентов переведены на русский и латинский языки и напечатаны Московским университетом.
Много внимания Е. А. Мухин уделял теоретическим вопросам медицины— физиологии и патологии. Большое значение он придавал нервной системе. В этом отношении особый интерес представляет сочинение Е- О. Мухина «О стимулах, влияющих на человеческий организм», где он пытался научно понять и изучить влияние внешнего мира на человека. Что касается стимулов нервной системы, то Е. О. Мухин различал стимулы центральные, которые рождаются в мозгу, и внецентральные, которые возникают в нервах или узлах. Разделяя стимулы на центробежные и центростремительные, он выделял стимулы, идущие по нервам к мозгу от внутренних органов. Е. О. Мухин главной системой человеческого организма считал нервную систему. «Нервная система есть связь, соединяющая неделимое с общим организмом и со всеми предметами, его окружающими». «Нервы служат отражением целости нашей жизни». «Мозг есть материальное условие умственных способностей, т. е. отправлений ума».
Мухин имел многочисленных учеников и последователей, которые развивали его положения. Так, например, А. Солнцев в своей диссертации (1825) писал: «Никогда не появляется в душе у живого человека идея при отсутствии мозгового процесса... ощущение есть необходимое изменение мозга, порожденное органом чувств». Другой ученик Е. О. Мухина С. Громов указывал (1830): «...Душа наша столь тесно сопряжена с телом, что расстройства оной рано пли поздно, в большей или меньшей степени, влекут за собой расстройства тела и обратно».
В лечении Е. О. Мухин различал меры чисто врачебные и меры природные. По его мнению, при некоторых болезнях (например, холере) надо начинать всегда с врачебных мер, постепенно усиливая даваемое лекарство, пока состояние организма не дойдет до такого уровня, когда лечение можно предоставить силам природы. Е. О. Мухин различал лечение предохранительное, облегчительное, или паллиативное, при помощи которого умеряется сила припадков, и врачевательное, или искоренительное, когда уничтожается болезнь. Для достижения первой цели должно соблюдать приличный образ жизни, употреблять качественно и количественно приличную пищу, а для второй цели «должно употреблять внутренние и наружные средства против силы и влияния припадков». Е. О. Мухин понимал огромное значение знания народной медицины и призывал слушателей изучать ее. Он писал: «...Я нередко внушал им (слушателям), чтобы они, наипаче в местах родины своей, открывали средства, между народом употребляемые против важнейших болезней, и сообщали бы о том, где прилично будет, для приведения в известность для общей пользы».
Крупным деятелем отечественной медицины, активным участником перестройки медицинского образования в России в середине XIX века был Федор Иванович Иноземцев (1802—1869) , с 1835 г. по 1859 г. преподававший хирургию в Московском университете. Ф. И. Иноземцев принимал активное участие в расширении и улучшении системы медицинского образования; в целях улучшения клинической подготовки будущих врачей, он ставил задачу «образовывать как можно более научно-практических врачей». Одновременно с Н. И. Пироговым Ф. И. Иноземцев способствовал выделению госпитальных клиник, разделил кафедру практической хирургии на кафедру хирургической факультетской клиники и кафедру оперативной хирургии с топографической анатомией, разработал подробные программы. Кроме клинических лекций с демонстрацией препаратов и практических занятий в клинике, Ф. И. Иноземцев требовал обязательного производства студентами операций на трупах, обработки топографо-анатомических препаратов.
Будучи широко образованным врачом, Ф. И. Иноземцев в своих сочинениях выступал против натурфилософских и гуморальных учений, способствовал разработке анатомо-физиологического направления, выяснению роли нервной системы в физиологических и патологических процессах. Будучи хорошим преподавателем, он оставил много учеников и последователей. В середине XIX века Ф. И. Иноземцев сыграл крупную роль в создании общественной медицины в России: им была основана еженедельная «Московская медицинская газета», в которой обсуждались основные вопросы организации медицинского дела в стране, положение врачей. «Московская медицинская газета» развивала демократическое направление в деятельности врачей, способствовала подъему национального сознания русских врачей и развитию медицинской науки в России. Ф. И. Иноземцев создал в Москве Общество русских врачей.
Крупнейший представитель отечественной медицины XIX века Н. И. Пирогов вписал славные страницы в историю развития медицинской науки. Гениальный анатом, талантливый экспериментатор, разносторонний клиницист-хирург, терапевт, патологоанатом, Н. И. Пирогов был основоположником \'военно-полевой хирургии, одаренным педагогом, немало потрудившимся над развитием медицинского и общего образования в России. На идейно-практической деятельности ученого сказалось влияние крупнейших представителей русской прогрессивной демократической мысли.
Николай Иванович   Пирогов (1810— 1881) в 1828 г. окончил медицинский факультет Московского университета   и был Ф. И. Иноземцев направлен в Дерпт   в  Профессорский ин- С1802—1869). статут для подготовки   к   преподавательской деятельности. В 1832 г. Н. И. Пирогов защитил докторскую диссертацию «О перевязке брюшной аорты». В 1833—1836 гг. он знакомился с преподаванием хирургии и постановкой дела   в Германии   и   Франции. С 1836 г. Н. И. Пирогов заведовал хирургической клиникой в Дерптском университете. В 1841 г. он перешел в Петербург в Медико-хирургическую академию, где по его предложению была создана новая клиника госпитальной хирургии и патологической анатомии; он оставался на этой кафедре до 1856 г. Во время работы в Петербургской медико-хирургической академии Н. И. Пирогов по личному желанию участвовал в оказании медицинской помощи во время военных действий в Дагестане в 1847 г. и в 1854—1855 гг. в Крыму.
Будучи учеником Е. О. Мухина, Н. И. Пирогов изучал анатомию по курсу основоположника русской анатомической школы П. А. Загорского и по атласам И. В. Буяльского. Впитав основные положения своих учителей, уже тогда опередивших ученых других стран, Н. И. Пирогов развил и углубил науку об анатомии. Интерес ученого к анатомическим работам проходит через всю его научную и преподавательскую деятельность. В 1837 г. в Дерпте Пирогов издал свое классическое произведение «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций», которое сразу поставило 27-летнего хирурга впереди представителей анатомии и хирурги и Западной Европы.
В 1841 г., переехав в Петербург, чтобы продолжать профессорскую Деятельность в Медико-хирургической академии, Н. И. Пирогов читал там свой знаменитый курс лекций по новой науке — топографической анатомии.
В 1843—1844 гг. Н. И. Пирогов оформил основные положения созданной им науки в монументальном труде «Полный курс прикладной анатомии человеческого тела. Анатомия описательно-физиологическая и хирургическая» (атлас   с   обширным    текстом).    Выдающейся    работой великого хирурга является и напечатанный в 1852—1859 гг. классический атлас «Топографическая анатомия, иллюстрированная веденными в трех направлениях распилами через замороженные человеческие трупы». В 4 томах атласа 224 таблицы содержат более 900 рисунков в натуральную величину с распилов головы, шеи, позвоночника, грудной и брюшной полостей и конечностей. Мало известны детали методики, примененной Н. И. Пироговым в этой работе. Он проводил распилы очень близко один, от другого через 6—7 мм («четыре распила на дюйм»).
Н. И. Пирогов писал: «...Никто еще не представил такого полного изображения нормального положения органов, как я».
«Положение многих органов (сердца, желудка, кишок) оказалось вовсе не таким, как оно представляется обыкновенно при вскрытиях, когда от давления воздуха и нарушения целости герметически закрытых полостей это положение изменяется до крайности».
Изобретение способа «анатомической скульптуры» — огромная заслуга Н. И. Пирогова. Оледенелые части, не уступая давлению атмосферного воздуха, удерживали свое положение.
Анатомические работы Н. И. Пирогова поставили его в ряд лучших анатомов мира. Уже в 1837 г. в своей первой крупной работе «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций» Н. И. Пирогов подчеркивал значение анатомии для практической деятельности хирурга и писал., что только «в руках практического врача анатомия может быть полезной для слушателей». Это положение он постоянно и настойчиво проводил в своей педагогической работе. «С первого же моего вступления в учебно-практическое поприще поставил в основание анатомию и физиологию в то время, когда это направление теперь уже общее, было еще ново».
Н. И. Пирогов отмечал, что «в Германии можно встретить знаменитых профессоров, которые с кафедры говорят о бесполезности анатомических знаний для хирурга... До поездки моей в Германию мне ни разу не приходила мысль о том, что образованный врач, основательно занимающийся своей наукой, может сомневаться в пользе анатомии для хирурга... Сама хирургия не имела ничего общего с анатомией. Ни Руст, ни Грефе, ни Диффенбах не знали анатомии. Диффенбах просто игнорировал анатомию и подшучивал над положением разных артерий». Н. И. Пирогова с полным правом можно назвать создателем и основоположником топографической анатомии и оперативной хирургии. Разработанное в России и подкрепленное трудами Н. И. Пирогова анатомическое направление много способ ствовало успешному развитию хирургии во второй половине XIX века. Хирург и историк русской хирургии В. И. Разумовский оценивал эту работу Н. И. Пирогова в следующих выражениях: «В результате многолетних, неусыпных трудов — бессмертный памятник, не имеющий себе равного... Этот труд обессмертил имя Н. И. Пирогова и доказал, что русская научная медицина имеет право на уважение всего образованного мира» .
Так же восторженно характеризовал эту работу Н. И. Пирогова Другой хирург — В. А. Оппель, который считал, что «распилы замороженных трупов... высечение из замороженных трупов с помощью молотка, долота и кипятка отдельных органов для уяснения их формы — все такие новшества... ставят Н. И. Пирогова в ряд наиболее выдающихся анатомов всего мира и за все времена.. Выводы Пирогова полны громадного практического и теоретического значения... Каждый из них классичен и имеет до сих пор первостепенное значение».
 Стремясь расширить и углубить знания врачей в области анатомии, И. И. Пирогов был инициатором создания в Медико-хирургической академии специального анатомического института. Он усовершенствовал методы исследования и преподавания анатомии, ввел принципы послойного препарирования при изучении анатомических областей, артерий п фасций.
Значение научной деятельности Н. И. Пирогова заключается в создании естественнонаучной основы хирургии и в преодолении в значительной мере эмпиризма. Н. И. Пирогов заложил фундамент новой науки хирургической анатомии. Все это повело к созданию нового анатомо-физиологического направления в хирургии. Анатомические, патологоанатомические, экспериментальные и клинические исследования Пирогова имели прежде всего практические цели: проникновение в сущность патологических процессов \'И улучшение способов лечения.
В практической врачебной и преподавательской деятельности Пирогов больше всего известен как хирург. Он успешно производил самые серьезные операции. В течение 30 лет он работал в госпиталях и клиниках. Пирогов был хирургом-экспериментатором, хирургом-новатором. Свою диссертацию о перевязке брюшной аорты он построил целиком на экспериментах. Применение эксперимента на животных для решения клинических вопросов аз первой половине XIX века было редким явлением. Н. И. Пирогов многие вопросы хирургии (перерезка ахиллова сухожилия, костная пластика, наркоз и др.) решал с широким применением эксперимента. Многочисленные работы его посвящены практическим и теоретическим проблемам хирургии. Он разработал способ костнопластического удлинения костей голени при вылущении стопы (1851), писал о резекции коленного сустава, о перерезывании ахилловой жилы и о пластическом процессе, происходящем при сращении концов перерезанной жилы, о ринопластике.
В опубликованных ученым клинических лекциях по хиругии наряду с критическими обзорами, охватывающими многие вопросы частной хирургии, Н. И. Пирогов высказал догадки, предположения и утверждения, на многие годы опередившие науку того времени.
Ранее Пастера и Листера Пирогов сделал гениальное предположение о том, что нагноительные осложнения ран зависят от живых возбудителей «...Миазма, заражая, сама же и воспроизводится зараженным организмом,— писал он. — Миазма не есть, подобно яду, пассивный агрегат химически действующих частиц; она есть органическое, способное развиваться и возобновляться». Эти положения не остались у Н. И. Пирогова лишь теоретической догадкой. Он сделал из них и практические выводы, выделив в своей клинике в Петербурге специальные отделения для «зараженных госпитальными миазмами», не оставлял зараженных между свежеранеными и оперированными.
Н. И. Пирогов говорил, что необходимо «отделить совершенно весь персонал гангренозного отделения—врачей, сестер, фельдшеров и служителей, дать им и особые от других отделений перевязочные средства (корпию, бинты, тряпки) и особые хирургические инструменты». Н. И. Пирогов рекомендовал, чтобы «врач пиемического и гангренозного отделения обращал особое внимание на свое платье и руки». Говоря о широко применявшейся в то время при перевязке ран корпии, Н. И. Пирогов восклицал: «Можно себе представить, какова должна быть под микроскопом эта корпия? Сколько в ней яиц, грибков и разных спор! Как легко она делается сама средством к перенесению зараз!».
Велики заслуги Н. И. Пирогова в области обезболивания. Одним из первых в Европе  применив эфир во время операции, Н. И. Пирогов впервые в мире воспользовался эфирным наркозом при оказании помощи раненым на поле сражения в Салтах. Эфирный наркоз, с рекламной шумихой чисто эмпирически применявшийся в Америке и Западной Европе, сопровождался опасными осложнениями. Предложив новые разновидности методики эфирного наркоза, Н. И. Пирогов деятельно поддержал А. М. Филомафитского в экспериментальном изучении эфирного и хлороформного наркоза, благодаря чему русская наука уже в середине XIX столетия показала всему миру пути научного разрешения и практического применения наркоза.
Общеизвестна выдающаяся роль Н. И. Пирогова в создании военно-полевой хирургии и разработке вопросов организации военно-медицинского дела. Личное участие во многих войнах, особенно в крымской кампании (в Севастополе), дало Н. И. Пирогову огромный опыт в лечении раненых и помогло внести много новаторских предложений для оказания неотложной помощи раненым на поле боя. Еще в то время Н. И. Пирогов говорил: «Возможность эфирования на поле сражения неоспоримо доказана». Н. И. Пирогов высказался за рассечение входного и выходного отверстий «при неудобствах транспорта раненых и при недостатках тщательного присмотра за ними», отказался от ранних ампутаций при огнестрельных ранениях конечностей с повреждением костей, рекомендовал «сберегательную хирургию», разработал и ввел в широкую практику методы иммобилизации конечности (крахмальную, гипсовую повязки). Н. И. Пирогов писал: «Крахмальная повязка... могла бы во многих случаях сделать ненужным отнятие (ампутацию)». Крахмальная повязка, по мнению Е. И. Смирнова, явилась концом учения Ларрея и Буша о ранних ампутациях.
Н. И. Пирогов первый в России ввел гипсовую повязку. Он писал о ней: «Неподвижная повязка, неизвестная или совсем забытая германскими, французскими и английскими хирургами, в 1848—1855 гг. введена лишь в виде моей гипсовой повязки в первый раз в военно-полевую практику и в 1870 г. была уже почти во всеобщем употреблении в германских военных госпиталях, хотя и вовсе не в том разнообразном ее применении, которое она находит в моих руках».
В книге «Начала общей военно-полевой хирургии» в 1864 г. Пирогов высказал свои положения по оказанию помощи раненым. Позднее Пирогов изложил свои мысли в виде тезисов в сочинении «Военное врачебное дело и частная помощь на театре войны в Болгарии» после посещения Балкан для инспектирования госпиталей в 1877 г. Приведем здесь некоторые из них: «Война — это травматическая эпидемия. Свойства ран, смертность и успех лечения зависят преимущественно от различных свойств оружия.
Не операции, спешно произведенные, а правильно организованный Уход за ранеными и сберегательное (консервативное) лечение в самом широком размере должно быть главной целью хирургической и административной деятельности на театре войны. Хорошо организованная сортировка раненых на перевязочных пунктах и в военно-временных госпиталях есть главное средство для оказания правильной помощи...».
Во время крымской войны Пирогов впервые высказал мысль о необходимости «складочного места» — прообраза сортировочного пункта. В дни осады Севастополя Н. И. Пирогов впервые ввел сортировку раненых, ставшую в наше время основой работы полевой медицинской службы. В своих отчетах о войнах, в которых Н. И. Пирогов принимал участие, и особенно в классическом труде «Начала общей военно-полевой хирургии, взятые из наблюдений военно-госпитальной практики и воспоминаний» (1865—1866, переизданы в 1941 и 1945 гг.)
Н. И.    Пирогов    подробно сформулировал основные положения организации военно-медицинского дела. Н. Н. Бурденко писал: «Все эти вопросы в его время еще не были решены. Всему этому материалу, накопленному в виде отдельных наблюдений, недоставало синтетической обработки. Пирогов взялся за эту колоссальную задачу и выполнил ее с .исчерпывающей полнотой для своего времени, с объективной практикой, с признанием чужих и своих ошибок, с одобрением новых методов, пришедших на смену как его собственным взглядам, так и взглядам его передовых современников». На открытии в 1897 г. памятника Пирогову в Москве Н. В. Склифосовский отметил, что «указания и советы и глубокие научные сведения, содержащиеся в классическом сочинении Пирогова „Начала общей военно-полевой хирургии\" совершенно изменили взгляды на военно-врачебное дело». Основные положения Н. И. Пирогова сохранили свое значение до нашего времени и вошли в военно-медицинскую доктрину, принятую в Советской Армии.
Некоторые положения Н. И. Пирогова, решительные его возражения против крупных госпиталей, требование рассеивания раненых и больных, неприемлемые с современной точки зрения, объяснялись в его время уровнем развития эпидемиологии, гнойной хирургии и госпитальной гигиены.
Замечательна деятельность Н. И. Пирогова и как педагога. Уделяя особенное внимание педагогическому процессу, он всегда стремился к большой наглядности в изложении курса. Он широко проводил демонстрации на лекциях, применял новые методы преподавания анатомии и хирургии, ввел клинические обходы. Особого упоминания заслуживает необыкновенно высокая требовательность Н. И. Пирогова к себе как к педагогу. Он писал: «Я считаю священной обязанностью добросовестного преподавателя немедленно обнародовать свои ошибки и их последствия для предостережения и назидания других, еще менее опытных, от подобных заблуждений», «Откровенное и добросовестное описание деятельности даже малоопытного практика для начинающих врачей имеет важное значение. Правдивое изложение его действий, хотя бы и ошибочных, укажет механизм самых ошибок и на возможность избегнуть повторения по крайней мере там, где это достижимо». Этим своим установкам Н. И. Пирогов строго следовал в жизни. И. П. Павлов отмечал, что великой заслугой Н. И. Пирогова являлся его беспощадный критический подход к себе и к своей работе. «Первым его профессорским подвигом, — говорил И. П. Павлов, — было издание его «Клинических анналов», в известном отношении небывалое издание. Такая беспощадная, откровенная критика к себе и своей деятельности едва ли встречается где-нибудь в медицинской литературе. И это — огромная заслуга! В качестве врача около больного, который отдает свою судьбу в ваши руки, и перед учеником, которого вы учите, ввиду почти всегда непосильной, но обязательной задачи, у вас одно спасение, одно достоинство—это правда, ничем не прикрытая правда».
Научные открытия Пирогова имеют мировое значение. Они оказали большое влияние на развитие хирургии во всех странах. Многие стороны научной и клинической деятельности Н. И. Пирогова имели существенное влияние на последующее развитие медицины и сохранили свое значение Для современной медицины: создание топографической и хирургической анатомии, введение в хирургическую практику эфирного наркоза, истолкование воспаления как реакции организма в целом, разработка учения о инфекционной природе раневого процесса, о действии антисептиков. Русская хирургия продолжала развиваться на анатомо-физиологической основе. Характеризуя влияние Н. И. Пирогова, В. А. Оппель в «Истории русской хирургии» писал: «Школа Пирогова более широка, чем узкий круг его личных учеников». Крупные отечественные хирурги второй половины XIX века и начала XX века Н. В. Склифосовский, П. И. Дьяконов. А. А. Бобров, И. К. Спижарный, С. П. Коломнин, И. И. Насилов, Е. Н. Богдановский, М. С. Субботин, Н. А. Вельяминов, В. И. Разумовский и др. были верными последователями Н. И. Пирогова и развивали его учение в новых условиях антисептики и асептики. Их объединяли принципы Н. И. Пирогова в разрешении научных проблем, строгий учет клинических фактов, всестороннее изучение больного, материалистическое объяснение патологических процессов. Продолжатели идей Н. И. Пирогова К составили пироговскую школу.
Высказывания Н. И. Пирогова по вопросам педагогики многообразны и интересны. Его статья «Вопросы жизни» в 1856 г. получила высокую оценку Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова и Н. Д. Ушинского. Пирогов вел неустанную борьбу с сословными предрассудками в области воспитания и образования подрастающего поколения. Он горячо стремился к осуществлению всеобщего начального обучения, защищал право на образование не только русских, но и угнетаемых царским правительством национальностей, добивался, чтобы наука в России стала доступной широким массам.
Большое значение придавал Н. И. Пирогов гигиене как науке, которая поможет сберечь, предохранить человечество от заболеваний. Он писал: «Я верю в гигиену. Вот где заключается истинный прогресс нашей науки. Будущее принадлежит медицине предохранительной. Эта наука, идя рука об руку с государственной, принесет несомненную пользу человечеству». Пренебрежение гигиеной Н. И. Пирогов считал историческим заблуждением человеческого общества. Его слова «Будущее принадлежит медицине предохранительной» стали девизом передовой врачебной общественности. Понятию «травматическая эпидемия» Н. И. Пирогов придавал широкий смысл, понимая под этим «сумму разного рода насилий и лишений, поражающих массы случайных людей в новых для них местностях и в закрытых ограниченных пространствах...». С гигиенических позиций подходил Н. И. Пирогов к обоснованию созданного им выжидательного метода лечения с одновременным проведением гигиенических мероприятий. Пирогов высоко ценил статистику и пользовался статистическим методом Для изучения показаний к хирургическому вмешательству, результатов лечения, исходов операций, причин заболеваемости и смертности в войнах.
Н. И. Пирогов всю свою жизнь оберегал честь родины. Он всегда считал, что русская культура и наука шли и идут самостоятельными путями. Свой глубокий патриотизм и любовь к родине Н. И. Пирогов выразил следующими словами: «Люблю Россию, люблю честь родины».
Кратко и ярко охарактеризовал Н. И. Пирогова И. П. Павлов: «Ясными глазами гениального человека, на самых первых порах, при первом прикосновении к своей специальности — хирургии, — он (Пирогов.— М.) открыл естественнонаучные основы этой науки: нормальную и патологическую анатомии и физиологический опыт и в короткое время настолько на этой почве установился, что сделался творцом в своей области. Почти только лишь выйдя из юношеского возраста, он, оказавшись за границей, не только не изобразил из себя робкого ученика, но смотрел на иностранных учителей как строгий критик и взял от них только то, что действительно представляло ценность».

Комментарии:

Вы не можете оставлять комментарии. Пожалуйста, зарегистрируйтесь.